15 июля 1897 г. в полдень стоявшие у пакгаузов Казанской железной дороги в ожидании погрузки ломовые извозчики, поймав в одном из кулей с овсом для лошадей особенно назойливую голодную крысу, сыграли с ней злую шутку - окунули в ведро с нефтью и, привязав на веревку, зажгли. Обезумевшее от боли животное под хохот и издевательские замечания быстро собравшейся толпы, громко визжа, запрыгало как безумное. А потом оторвалось от душившей его веревки и... нырнуло в дыру под рядом стоявшим станционным пакгаузом. Откуда вскоре и повалили густые клубы дыма (как, оказалось, горели скопившиеся внутри за десятилетия мусор и пыль). Затем огонь охватил (в наглухо запертом пакгаузе!) огромные кипы льняных очесов, далее же - ящики со спичками!
Время было обеденное, народу в пакгаузе оказалось мало - заметить вовремя и начать тушить было как-то и некому - пламя быстро перекинулось на другую платформу-пакгауз (площадью в 800 квадратных саженей), затем перешло не куда-то, а на… доверху наполненные нефтью цистерны, и, в конце концов - еще на три таких же обширных пакгауза.
Рядом находились буквально забитые товарными вагонами многочисленные железнодорожные пути. Пожар был, в конце концов, замечен огнеборцами с каланчи, однако, пока те приехали, протянули рукавную линию, разбушевавшийся огонь был явно и серьезно «упущен».
В итоге на станции в течение двух суток пришлось работать 12 пожарным частям и, кроме прочего, использовать для почти непрерывной подачи воды пять паровых насосов, то есть почти все, имевшиеся в том году в Московской пожарной команде.
С большим трудом пожар был локализован и, наконец, потушен. Сгорело ни много, ни мало 119 вагонов с грузами и четыре пакгауза. Словом, убытки от разнесчастной крысы оказались миллионными. Четверо московских огнеборцев к тому же получили на быстро ставшем в городе притчей во языцех «крысином пожаре» серьезные увечья...
Николай РОГАЧКОВ
