Беда никогда не приходит вовремя. И все-таки именно ночью человек оказывается наиболее уязвимым даже к катастрофическим воздействиям сил природы. Один из очевидцев ашхабадской трагедии вспоминал:

"Прозрачная звездная ночь моментально превратилась в молочно-белую стену, за которой раздавались ужасные стоны и крики о помощи".

Число жертв Ашхабадского землетрясения навсегда останется тайной. Официально долгое время считалось, что погибло 40 тысяч человек. По разным оценкам реальное число жертв могло достигать 110 тысяч. В СССР считалось не этичным травмировать счастливых советских граждан.

К сожалению, число жертв такого природного явления как землетрясение, во многом зависит и от времени суток. Самый мощный толчок в Ашхабаде произошел ночью, когда подавляющее большинство жителей города безмятежно спали. Люди погибли целыми семьями.

В 2005 году, участвуя в ликвидации последствий мощного землетрясения в Пакистане, мы узнали, что в результате почти 8-бального толчка в районе Музафарабада, который произошел утром около 9 часов, больше всего погибло детей школьного возраста. Они в это время были в классах на утренней молитве…

Однако, вернемся к Ашхабаду. Город появился на карте в 1881 году, когда сейсмология едва только начинала развиваться. Местные жители, как и их предки, столетиями строили дома из самана – своеобразного кирпича из глины и соломы, очень популярного в сухом климате. Прочность и качество этого строительного материала многократно уступали традиционному обожженному кирпичу. Крыши делали из глины и каждый год подновляли, добавляя все новые слои, что постоянно увеличивало вес кровли. Когда стены разрушались, тяжелая крыша падала, раздавливая все внизу.

Только особо важные здания, в число которых входило здание ЦК компартии, возвели в 1920–40 годы из качественного кирпича. Эти дома хотя и пострадали, но устояли. В отличие от 98 процентов городских построек.

Командующий войсками Туркестанского округа генерал Иван Петров, руководивший ликвидацией последствий удара стихии, говорил о нем:

«Такие разрушения городу могли бы причинить 500 бомбардировщиков, круглосуточно бомбящих Ашхабад в течение полугода".

Первый толчок жители Ашхабада почувствовали за полночь 6 октября, а именно в 1 час 13 минут. Тогда в 1948-м, всего через 3 года после Победы, в памяти многих людей еще очень живо стояли ужасы войны. Поэтому первой мыслью большинства ашхабадцев стала мысль о том, что враги сбросили на город какую-то мощную бомбу.

Однако толчки продолжались до самого утра. В общей сложности их было около десятка. Эпицентр землетрясения мощностью 9-10 баллов находился у селения Кара-Гаудан примерно в 25 километрах юго-западнее туркменской столицы. Там на поверхности земли образовались огромные трещины.

Для того, чтобы по-настоящему оценить мощность ашхабадского землетрясения, достаточно знать о том, что смещение земной коры произошло тогда даже в Москве.

Столица Туркмении была полностью разрушена. Исчезли с лица земли все жилые кварталы, административные здания, вокзал, а на взлетной полосе местного аэродрома образовались гигантские трещины.

Систематического описания катастрофы нет до сих пор - вся картина складывается из разрозненных фрагментарных воспоминаний. Автор одного из наиболее полных описаний трагедии - академик Дмитрий Васильевич Наливкин, оказавшийся в ту страшную ночь в Ашхабаде, в здании ЦК компартии республики.

В своей книге “Об ашхабадском землетрясении 1948 года” он говорит о неимоверной силы точках, сотрясавших сейсмоустойчивое здание ЦК:

«Первый страшный толчок был во втором часу ночи. Второй последовал в 6 часов утра, третий — в 10 часов утра. Далее толчки следовали один за другим, постепенно ослабевая. Они до того напугали людей, что даже смельчаки боялись входить в полуразрушенные и почти целые сооружения. На третий день толчки стали неощутимы, к ним стали привыкать.
Когда я пришел в себя, то понял, что еще стою у открытого окна и держусь за раму, а за окном было что-то невероятное, невозможное. Вместо темной прозрачной звездной ночи передо мной стояла непроницаемая молочно-белая стена, а за ней ужасные стоны, вопли, крики о помощи. За несколько секунд весь старый глиняный, саманный город был разрушен, и на месте домов в воздух взметнулась страшная белая пелена пыли, скрывая все.

После землетрясения город оказался беззащитным. Исчезла милиция. Те, кто стояли на постах, бросились домой спасать семьи. Те, кто спали в домах и казармах, были раздавлены или ранены. Рядом со зданием был военный городок. От него тоже ничего не осталось, и число жертв было громадно.
Начали звонить по телефону. Телефон молчит: телефонная станция не работает. Телеграф разрушен. Железнодорожный вокзал — груда обломков, местами даже рельсы исковерканы. Аэродрома нет, и взлетные площадки разбиты трещинами. Все центральные, районные и местные учреждения уничтожены. Большой город, столица республики, оказался полностью изолированным от окружающего мира и полностью дезорганизованным.
Центром организации новой власти стал ЦК партии.
К счастью, единственное, что почти не пострадало, это автомобили, грузовики. Они стояли под открытым небом в легких фанерных гаражах и потому остались целы. Они и служили в первое время главным видом связи.

Постепенно связь с окружающим миром была восстановлена, в Ашхабад по железной дороге, самолетами, машинами двинулись эшелоны с войсками, медицинскими отрядами, продовольствием. Первые из них были в городе уже в середине дня. Поражающая изоляция первых часов была разорвана.

В ашхабадской тюрьме — большом, длинном двухэтажном здании сидели две бандитские шайки, только что пойманные. По иронии судьбы у этого здания вывалились только две стены, а охрана частью погибла под развалинами караульной, а частью разбежалась по домам. Бандитам оставалось только выйти из камер по грудам обломков, что они и сделали. Как подобает высококвалифицированным грабителям, они сейчас же бросились за оружием, легко найдя его в развалившемся милицейском участке. В их руки попали даже пулемет и форма милиционеров.
…Все больницы и госпитали оказались разрушенными. Помощь надо было организовывать на открытом месте, под деревьями. Выбрали парадную площадь города (Прим. составит.: площадь Карла Маркса), где стояла праздничная трибуна, и широкий бульвар с большими тенистыми деревьями. Очень скоро туда потянулись бесконечные вереницы раненых. Нашли нескольких врачей, привезли их на площадь. Столов не было, но из развалившихся домов притащили двери, положили их на ящики, и работа началась…
…Число пострадавших все росло. "Кучки грязной одежды" – мертвые, не дождавшиеся помощи – лежали среди живых, но на них никто не обращал внимания. Таких кучек в городе было слишком много. Населению было объявлено, погибших оставлять на краю дорог: будут ездить грузовики и подбирать трупы. Но в первый день никто их не подбирал – забот было слишком много и с живыми. Только на следующий день за город, на кладбище, потянулись вереницы грузовиков, до самого верха наполненные страшным грузом.
Через час приехала другая партия медиков из другого соседнего города, затем третья. На самолетах прилетели военные хирурги из Ташкента, Баку, Тбилиси.

Важная проблема — снабжение хлебом — также разрешилась благополучно. Склады с мукой все развалились, но мука, к счастью, была в мешках и уцелела. Здание хлебозавода развалилось, но печи остались целыми. Помогли и воинские подвижные хлебопекарни, и уже в конце первого дня появились грузовики с первым хлебом. Раздавали его бесплатно.
К бесплатной выдаче хлеба прибавились еще бараньи туши. Громадный холодильник у железной дороги почти не пострадал: у него вывалились две стены, стоявшие против направления подземного толчка. Стены же, стоявшие по направлению толчка, сохранились, сохранилась и крыша.
На третий день появились дощатые и фанерные будочки с продавцами и весами. Деньги снова пошли в ход. Торговля восстановилась.
Но основной работой все еще были раскопки. Раскапывали все и, в первую очередь, трупы, начавшие разлагаться.
Везде начали строить будочки, шалаши, сарайчики и солидные сараи, появились раскопанные столы и стулья, железные кровати.
На пятый или шестой день вдруг вечером зажглось электричество. Однако телефон все еще бездействовал. Но связь между главными учреждениями военные установили уже на второй день. Еще раньше воинами была возобновлена прямая связь с центром по радиотелефону. Вообще помощь Ашхабаду со стороны Красной Армии была внешне незаметна, но по существу значительна.
Уже на третий день вокзал был очищен от развалин, движение по железной дороге восстановлено. Первые пассажирские поезда везли в город только техников, строителей и людей, которые могли помочь в восстановлении города.
Разрушения и жертвы были ужасны и невероятны. Большой, красивый, утопающий в зелени город в основном состоял из одноэтажных прочных глинобитных или кирпичных домов. Землетрясения в нем повторялись не часто, и при строительстве на них рассчитывали. Двухэтажными были только правительственные здания или учреждения сравнительно молодые, построенные антисейсмическими. Многие из них действительно устояли, но дали так много трещин, что их потом пришлось взорвать. Было взорвано и здание ЦК, которое спасло мне жизнь. Жилые дома и домики были полностью уничтожены. Город надо было строить заново».

С 2014 года День поминовения жертв Ашхабадского землетрясения 1948 года указом президента Туркмении Гурбангулы Бердымухамедова объединен с Днем памяти воинов, павших на полях сражений, в которых принимал участие туркменский народ и установлен 6 октября.

С той поры ежегодно в главных траурных мероприятиях, которые проходят в столичном мемориальном комплексе "Народная память", принимают участие президент Туркмении. Он вместе с остальным руководством страны, главами дипмиссий иностранных государств, представителями международных и общественных организаций возлагают цветы к подножию монумента "Духовное поклонение", посвященного жертвам землетрясения.